Чувство знакомое - холод бежит по спине.
Чувство преграды - я вновь приближаюсь к стене.
Снова на камень рука натыкается: Стой!
Снова стена предлагает вступить с нею в бой.

Серой громадою высится над головой.
Годы проходят, стена остается стеной.
Сколько потерянных лиц отражает она.
Сколько потерянных лет за спиной...
Стена!

В камень шершавый впиваются руки с тоской.
Как в лихорадке бурлит муравейник людской.
Яркие вспышки на сумрачном небе видны.
Блики ложатся на вздыбленный гребень стены.

Серой громадою высится над головой.
Годы проходят, стена остается стеной.
Сколько потерянных лиц отражает она.
Сколько потерянных лет за спиной...
Стена!

Ночь превращается в день,
День превращается в страх,
Страх превращается в тень,
Тень превращается в прах.

Боль позабудь и поверь:
Смерть будет только одна.
Ночь упирается в дверь;
Дверь в доме желтого сна.

Здесь легче дышать,
Здесь чище вода.
Легко отыскать
Дорогу сюда.
Но тот, кто пришел,
Останется здесь.
Навсегда!

Ночь превращается в день,
День превращается в бой,
Бой превращается в лень,
Лень превращается в боль.

Кровь превращается в ртуть.
Ртуть испаряют со дна.
Пар превращается в путь -
Путь в город желтого сна.

Здесь легче дышать,
Здесь чище вода.
Легко отыскать
Дорогу сюда.
Но тот, кто пришел,
Останется здесь.
Навсегда!

Ночь превращается в день,
День превращается в дым,
Дым превращается в тень...

Я прохожу виражи.
Жизнь - не большая вина.
Все превращается в жизнь -
Жизнь в мире желтого сна.

Здесь легче дышать,
Здесь чище вода.
Легко отыскать
Дорогу сюда.
Но тот, кто пришел,
Останется здесь.

Здесь легче дышать,
Здесь чище вода.
Нетрудно найти
Дорогу сюда.
Но тот, кто пришел,
Останется здесь.
Навсегда!

Аве, Цезарь, друг сердечный,
Ну заходи, давно заждались.
Нет, не поздно... Да, конечно,
Не развязывай сандалий.

Брось ты эту табуретку.
Ей, принесите гостю кресло!
Он у нас бывает редко,
Так пускай понежит чресла.

Пей, замерз ты как собака.
Угощайся. А, не курим.
Ей вы там, кончайте плакать,
Мы потом добалагурим.

Тут у нас такие гости -
Украшение компаний.
Что, не спится на погосте?
Или плохо закопали?

Или совесть беспокоит,
Иль соседи-кровопийцы,
Или что-нибудь такое,
Что забыли летописцы?

Или, может, не забыли?
Да, писать про это тошно!
Знать за это и убили -
Император не святоша.

Без убийства он не может
Удержатся на маршруте.
А в тоске, на смертном ложе,
Ты мечтал о Марке Бруте?!

Да, мечтал, а вышел кукиш
Эпитафией на прах мой.
Милосердия не купишь,
Не измеришь тетрадрахмой.

Милосердие для слабых,
Сильным - яду из флакона.
Мне бы слабость, я тогда бы
Не стоял у Рубикона.

Так почему же, боже правый,
Ты играл со мною в прятки?!
Почему не дал отравы?!
Тише, Цезарь, все в порядке?

Ты у нас душа святая,
Ты борец не за награды.
Что, пора уже? Светает?
Ну, заходи, мы будем рады...

С насмешкой над моей гордынею бесплодной
Мне некто предсказал, державший меч в руке:
Ничтожество, с душой пустою и холодной,
Ты будешь прошлое оплакивать в тоске.

И кожа ссохнется, и мышцы ослабеют,
И скука вльется в плоть, желания губя.
И в черепе твоем мечты окостенеют,
И ужас из зеркал посмотрит на тебя.

В тебе прокиснет кровь твоих отцов и дедов,
Стать сильным, как они, тебе не суждено.
Над жизнею скорбя и счастья не изведав,
Ты будешь как слепой смотреть через окно...

Себя преодолеть когда б ты мог, но ленью
Расслаблен. Стариком ты станешь с юных лет.
Чужое и свое, двойное, утомленье
Нальет свинцом твой мозг и размягчит скелет.

В тебе прокиснет кровь твоих отцов и дедов,
Стать сильным, как они, тебе не суждено.
Над жизнею скорбя и счастья не изведав,
Ты будешь как слепой смотреть через окно...

Заплещет вещее и блещущее знамя.
О, если бы оно и над тобой взвилось.
Ты истощишь свой дух над письменами,
Их смысл утерянный толкуя вкривь и вкось.

Ты будешь одинок в оцепененьи дремы.
Прикован будет твой потусторонний взгляд
К минувшей юности. И радостные громы
Далеко в стороне победно прогремят.

В тебе прокиснет кровь твоих отцов и дедов,
Стать сильным, как они, тебе не суждено.
Над жизнею скорбя и счастья не изведав,
Ты будешь как слепой смотреть через окно...

Город смотрящий из чащи веков, город - огромный паук.
Жалкое детище мыслей и слов, парализованных рук.
Нервные люди в громаде такой движутся плотной стеной.
Реющим флагом над их головой кажется серый святой.

Он, раздробившись на сотни святых, смотрит за всеми и вся.
Тысячи серых, похожих таких, что отличит их нельзя.
Серый святой в наших мыслях и снах движется словно живой.
И, раздробившись, он в сотнях частей сам остается собой.

Жизнь для людей беспокойно течет, им не дарован покой.
С совестью чистой на свете живет только лишь серый святой.
Чтоб ты не делал, он рядом с тобой, он бережет твой покой.
Очень заботливый, очень простой серый, серый святой.

Город смотрящий из чащи веков, город - огромный паук.
Жалкое детище мыслей и слов парализованных рук.
Нервные люди в громаде такой движутся плотной стеной.
Реющим флагом над их головой кажется серый святой.

День за днем за зеленым сукном
Ты сидишь, как во сне.
Ты один за игорным столом -
Нет партнеров в игре.

На столе - свет удач, звон монет,
Славы блеск на столе.
Ты в азарте один мечешь банк,
Ты прикован к игре.

Вот твоя жизнь - вот это вся твоя жизнь.
Снова ты полон азарта, сжимая курок.
Выигрыш твой - можешь вновь наслаждаться игрой.
Жаль, ты давно уже мертв, одинокий игрок.

На столе - крах бесплодных надежд,
И отчаянья крик.
Все, что было, что будет, что есть,
Ты спустил в один миг.

Пепел светлой мечты на столе -
Не везет игроку.
И дрожащей рукой пистолет
Ты подносишь к виску.

Вот твоя жизнь - вот это вся твоя жизнь.
Снова ты полон азарта, сжимая курок.
Выигрыш твой - можешь вновь наслаждаться игрой.
Жаль, ты давно уже мертв, одинокий игрок.

На столе - скукота, пустота,
Еле сдержан зевок.
Карта вроде бы та, и не та,
И скучает игрок.

День за днем за зеленым сукном
Ты сидишь как во сне.
Только жаль, ты давно уже мертв,
Только тень на стене.

Вот твоя жизнь - вот это вся твоя жизнь.
Снова ты полон азарта, сжимая курок.
Выигрыш твой - можешь вновь наслаждаться игрой.
Жаль, ты давно уже мертв, одинокий игрок.

Вот твоя жизнь, смотри - это вся твоя жизнь.
Полный простор над твоей головой.
Можешь летать, а можешь жизнь на земле прожигать.
Вот только жаль, ты давно уже мертв, одинокий герой!

Люди души коптят на бездымном огне
И смеются от счастья, как дети.
А по чьей-то сутулой, угрюмой спине
Хлещет плетью разгневанный ветер.

Над шеренгой пустых, обезличенных лиц
Плавно реют бездумные грезы.
А из чьих-то безжизненных, мертвых глазниц
Льются мутные желтые слезы...

Гулко колокол бьет - это время мое;
Черный всадник седлает коня.
Вот уже за углом вижу мрачный Содом -
Это тени встречают меня.

Черный кот обнажил в липкой крови клыки;
Слешен шепот, похожий на плачь.
Свой топор затупил, жизнь рубя на куски,
В грязном саване мрачный палач.

Свечи тускло чадят, из сгоревших церквей
Раздается пронзительный вой.
Пена капает с крыльев летучих мышей,
Что кружат над моей головой.

И сжималась рука, расширялся зрачок,
Мысли вялые шли чередой.
Время мчалось вперед, как гигантский волчок,
Сильно пущенный чьей-то рукой.

Год за десять - и мимо вся жизнь пронеслась,
Мысли были и канули в вечность.
Ты и сам не заметил, как нить порвалась.
Тишина, пустота, бесконечность...

Память о прошлом недолговечна порой.
Все, что случается, кажется после игрой.
Выбрав из памяти нужное только тебе,
Все остальное отринешь, забыв о судьбе.

Память о прошлом - Черный Обелиск!

В выжженном поле черный стоит обелиск.
Полным молчанием он предъявляет прошлому иск.
Символ минувшего ужаса, черный гранит
Напоминанием грозным о прошлом стоит.

Память о прошлом - Черный Обелиск!

Чувство знакомое - холод бежит по спине.
Чувство преграды - я вновь приближаюсь к стене.
Снова на камень рука натыкается: Стой!
Снова стена предлагает вступить с нею в бой.

Серой громадою высится над головой.
Годы проходят, стена остается стеной.
Сколько потерянных лиц отражает она.
Сколько потерянных лет за спиной...
Стена!

В камень шершавый впиваются руки с тоской.
Как в лихорадке бурлит муравейник людской.
Яркие вспышки на сумрачном небе видны.
Блики ложатся на вздыбленный гребень стены.

Серой громадою высится над головой.
Годы проходят, стена остается стеной.
Сколько потерянных лиц отражает она.
Сколько потерянных лет за спиной...
Стена!